Руководитель департамента ОМК: Закрытие мартена станет большим событием

Объединенная металлургическая компания планирует перевести колесопрокатный комплекс ВМЗ с мартеновской стали собственного производства на электростальную непрерывнолитую заготовку «Уральской стали» — завода, входящего в холдинг «Металлоинвест».

1 июня начинает действовать долгосрочный контракт на поставку продукции этого предприятия. Руководитель департамента по управлению активами и инвестициям ОМК Дмитрий Чернышев рассказал, почему сегодня у ВМЗ нет иного пути, кроме как переходить на электросталь.

— Дмитрий Васильевич, какие условия предусмотрены в контракте?

— Мы объявили о подписании контракта в начале 2017 года, он предполагает 10-летние отношения и поставку непрерывнолитой колесной заготовки. Оговорено количество приобретаемой нами продукции, предусмотрена долгосрочная система ценообразования, описаны условия ответственности по договору. Заключение и вступление в действие этого контракта означает, что ВМЗ в перспективе закроет собственное производство мартеновской стали для колес. Это очень серьезное, взвешенное и ответственное решение, и контракт — ответственный.

— Вопрос о закрытии мартена стоит не первый год, в компании рассматривались разные варианты обеспечения сталью колесопрокатного цеха. Почему в финале решили, что лучше приобретать, чем производить?

— Мы можем гордиться тем, что Выксунский металлургический завод — это, скорее всего, последнее предприятие в России, которое выпускает сталь мартеновским способ и при этом обеспечивает высокое качество железнодорожных колес. Мартеновский способ имеет минусы — это и экологические недостатки, и ограничения по качеству. Во многих случаях, но, кстати, не в случае ВМЗ, производство стали в электропечах более эффективно. Нам всем, особенно коллективу ВМЗ, удалось серьезно повысить экономическую эффективность мартена в 2003–2007 годах.

Самый важный аспект связан с чистотой стали, в частности с неметаллическими включениями. Необходимость соответствовать высоким требованиям накладывает непреодолимые ограничения на применение мартеновской стали для выпуска некоторой продукции. К примеру, ряд локомотивных колес по определению нельзя сделать из мартеновской стали. В ряде стран колеса из такой стали вообще не могут быть допущены к испытаниям. Кроме того, ВМЗ имеет ряд других ограничений. В частности, имеются предписания Росприроднадзора, которые однажды могут привести либо к частичной, либо к полной остановке этого экологически небезвредного производства. Это реальность, с которой мы можем жить, но не вечно.

— Почему в качестве партнера выбрали «Уральскую сталь»?

— У этого завода есть две большие современные печи, машина непрерывного литья заготовок больших диметров. За счет доменного производства, использования первородного сырья и современных технологий эта сталь имеет высочайшее качество. Набор отдельных факторов специалисты и руководители ОМК и «Металлоинвеста» сложили в очень правильную с точки зрения сотрудничества двух компаний картину. Мы получаем нужную нам заготовку с требуемым качеством, а партнер — дополнительную загрузку мощностей. Чтобы найти такую взаимовыгодную конфигурацию, нам потребовалось два года.

— Контракт вступает в силу спустя полгода после подписания. Зачем нужна была такая отсрочка?

— ВМЗ и «Уральская сталь» до начала промышленных поставок должны были провести модернизацию. Мы установили новые пильные комплексы в КПЦ (вторая фаза проекта стоимостью около 1,5 миллиарда рублей завершится до конца года). На «Уральской стали» усовершенствовали машину непрерывного литья заготовки, увеличив диаметр заготовок с 430 до 455 миллиметров и изменив систему водо-воздушного охлаждения. Первую заготовку с модернизированной МНЛЗ мы получим в ближайшее время.

Пробные поставки начались в октябре 2016 года. Это было нужно, чтобы отработать систему взаимодействия, в том числе в случае сбоев. Нам важно было подготовить производство партнеров к поставкам в поточной системе. В декабре 2016-го по балансу спроса на колеса мы увидели, что в 2017-м нам необходимо закупать дополнительные колесные заготовки. И уже с начала года мы получали промышленные партии продукции, которые шли на изготовление колес для реальных заказчиков.

Кроме того, в течение последних полутора лет мы вели сертификацию колес из покупной заготовки. К настоящему моменту эта задача выполнена, по моей оценке, на 98 процентов. До конца этого сертификацию завершим по всем типам российской и экспортной продукции.

— Как насчет качества заготовки? Заводчане выражают тревогу. Есть ли о чем беспокоиться на самом деле?

— Качество колесной заготовки «Уральской стали» с точки зрения отбраковки дефектов в разы лучше качества мартовского слитка. Вот данные по двум декадам июня. Мы видим, что объем брака нашего слитка для российского рынка составляет около 2 процентов (кстати, когда мы начинали осваивать сталь для твердых колес, этот показатель достигал 6–7 процентов). А теперь смотрим данные по заготовке «Уральской стали»: средняя величина отбраковки — 0,3 процента.

Понимаю переживания заводчан. Но коллегам нужно учитывать, что сейчас идет этап освоения продукта, нового и для «Уральской стали», и для ВМЗ. Да, были случаи ошибок. Они фиксируются и устраняются. Разбор конкретных эпизодов показал, что они были следствием сбоя в менеджменте качества и влияния человеческого фактора, а не системной проблемой. Показатели качества хорошие, и мы рассчитываем, что после модернизации МНЛЗ они станут еще лучше.

— На этапе освоения часто бывает, что что-то идет не так. Есть ли план «Б»?

— Безусловно, мы не можем допустить рисков. Поэтому всю вторую половину года мы будем работать как на покупной, так и на собственной заготовке. До конца 2017-го мартен у нас работает планово. Дальше — посмотрим по ситуации. Пока мы предполагаем прекратить производство стали в мартеновском цехе не раньше первого квартала 2018 года.

— Печь на ВМЗ, — возможно, последний промышленный мартен в мире. Можно сказать, раритет. Не жалко?

— К этому можно относиться со смешанными чувствами. Несомненно, закрытие мартена станет большим событием и для нашей компании, и для металлургии в целом. Но даже если не говорить о качестве, то этим решением мы внесем значительный вклад в улучшение экологической ситуации в Выксе. Кстати, сейчас самый подходящий момент для остановки старого производства. Закрытие неизбежно будет связано с потерей существующих рабочих мест. Несмотря на тяжелые условия работы на мартене, это доходы человека, семьи. Но количество рабочих мест на ВМЗ увеличивается. Мы сейчас строим новый трубоэлектросварочный цех — цех номер один. Его потребность в персонале значительно больше, чем численность персонала мартеновского цеха. Мы планируем сделать гармонизированную программу перехода части специалистов из колесопрокатного комплекса в первый трубный цех.

— И все-таки не лучше ли самим производить сталь для собственных нужд, нежели покупать ее?

— Здесь есть несколько аспектов. Первый — это себестоимость. У нас и у других производителей она может различаться. Кто-то работает на первородном сырье и имеет интеграцию с его источниками, как, например, «Металлоинвест». Кто-то работает на оборотном ломе и покупает чугун, как, например, ВМЗ. Иногда эффективнее производить, иногда — покупать. Эти периоды связаны с цикличностью отрасли.

Чтобы обеспечить ВМЗ собственной сталью на долгосрочную перспективу, нам, наверное, необходимо в перспективе новое сталеплавильное производство. И такую возможность мы рассматривали неоднократно. Были разные варианты: и установка МНЛЗ непосредственно в мартеновском цехе, и строительство отдельного электросталеплавильного цеха, и «пристрой» МНЛЗ к печке на ЛПК и многие другие. Но общий вывод один: для самостоятельного производства колесной стали нужно потратить сотни миллионов долларов, которые в текущих экономических реалиях неокупаемы. Это второй аспект.

Если начнется какой-то другой экономический цикл, мы подумаем, чтобы обеспечить себя собственным производством стали. Пока же отечественные сталеплавильные мощности в России избыточны, ориентированы во многом на экспорт, и в таких условиях создавать новые в большинстве случаев экономически нецелесообразно.